Поиск по творчеству и критике
Cлово "AUF"
Входимость: 1. Размер: 3кб.
Входимость: 1. Размер: 138кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 1. Размер: 3кб.
Часть текста: серебряную свадьбу Екатерины Петровны Щукиной На серебряную свадьбу Екатерины Петровны Щукиной (4 февраля 1874 года) Ты говоришь: день свадьбы, день чудесный, День торжества и праздничных одежд! Тебе тот путь не страшен неизвестный, Где столько гибнет радужных надежд. Все взоры - к ней, когда, стыдом пылая, Под дымкою, в цветах и под венком Стоит она, невеста молодая, Пред алтарем с избранным женихом. Стоит она и радостна и сира. Но он клялся, он сердцем увлечен! Поймет ли мир все скрытое от мира Весь подвиг долга и любви? А он? Он понял все, чем сердце человека Гордится втайне. Дайте мне фиал! Воочию промчалась четверть века, И свадьбы день серебряной настал. И близкий - здесь, и тот - перед родною, Кого судьба умчала далеко; У всех в глазах признательной слезою Родимое сказалось молоко. Судьба всего послала полной чашей. Чего желать? Чего искать душой? - Дай бог с четой серебряною нашей Нам праздновать день свадьбы золотой! * Du sagst: ein schoner Tag mit Pomp und 8egen, Der Hochzeits Tag, voll Freude und Genuss! Es bangt der nicht vor jenen dunklen Wegen, Wo manche lichte Hoffnung schwinden muss. Die Augen aller sind ihr zugewendet, Wenn mit dem 8chleier sich ihr Kranz vereint, Und sie, errothend und vom Gluck geblendet, Als junge Braut vor dem Altar erscheint. Da steht sie schwebend zwischen Freud und 8orgen. Doch er? Er schwor! Er, ihrer Zukunft Wehr! Kennt wohl die Welt, was vor der Welt verborgen? Den Kampf der Liebe und der Pflicht? Und or? Er hat erkannt, was jeder Mensch bewundert, Was jeder schatzt. Trinkt auf ihr Wohl und Gluck! Verflossen ist ein Viertel vom Jahrhundert, Und silbern kommt die Hochzeit ihm zuruck. Hier stohn sie ...
Входимость: 1. Размер: 138кб.
Часть текста: мужчина, в светло-синем халате на черном калмыцком меху, подбрасывает меня под потолок, и мне было более страшно, чем приятно. Самые черты лица этого человека твердо врезались мне в память, так что я узнал его двадцать лет спустя, хотя в течение всего этого времени не видал даже его портрета. Этот человек был родной брат матери моей, сын Дармштадтского обер-кригскомиссара Карла Беккера, носивший в России имя Эрнста Карловича, точно так же, как мать моя, до присоединения к православной церкви, носила название Шарлотты Карловны {1}. Но как восприемником ее был родной брат отца моего Петр Неофитович, то мать в православии называлась Елизаветой Петровной. Такое светлое пятно на непроницаемом мраке памяти моей в данное время почти невероятно, так как мне не могло быть более 1 1/2 года от роду. Конечно, я ничего не помню, каким образом дядя Эрнст прибыл к нам в Новоселки и снова уехал в Дармштадт. Точно так же, как память моя до самых слабых сумерков своих находит лики моих родителей и моего крестного отца, дяди Петра Неофитовича, - я не помню времени, когда бы при мне не было крещеной немки Елизаветы Николаевны. Равным образом не помню нашего переезда во Мценск, в наемный дом с мезонином, по случаю службы отца в должности уездного предводителя дворянства. В этот период ребяческая память сохранила несколько совершенно ясных пятен. Так я помню прелестную девочку, сестру Анюту, годом моложе меня, и...