Поиск по творчеству и критике
Cлова начинающиеся на букву "Э"

1. Мои воспоминания. Примечания

Входимость: 1. Размер: 21кб.

Часть текста: 113 Кичка (кика) - традиционный женский головной убор во многих районах России. 114 Речь идет об усадьбе Воррбьевка (Щигровский уезд Курской губернии), находившейся неподалеку от монастыря "Коренная Пустынь", около которого устраивалась т. н. Коренная ярмарка - одна из самых известных в России. 115 Гвардейские чины расценивались на два уровня выше армейских; поэтому штабс-ротмистр Фет должен был в гвардейском полку начинать службу с младшего поручика. Но, дослужившись до чина гвардии штабс-ротмистра, он достигал бы как раз того "майорского ценза", который давал право на потомственное дворянство. 116 К декабрю 1853 - январю 1854 года относится знакомство Фета в Петербурге с кругом журнала "Современник": - Некрасов Николай Алексеевич (1821-1877) - поэт, литератор, журналист, издатель "Современника". До 1859 года широко печатал стихи Фета в своем журнале и давал самую высокую оценку его поэзии в печатных выступлениях. В изменившейся общественной и литературной обстановке 1860-х годов Фет порвал отношения с "Современником", после чего и возник знаменитый антагонизм "Некрасов - Фет". О духовно-исторической проблематике этого противостояния двух крупнейших поэтов своего...

2. Две липки

Входимость: 1. Размер: 15кб.

Часть текста: значение капусты,- У самого ж карманы стали пусты. 4 В полях с утра до вечера верхом. Никто не смел в лесу сорвать ореха. Сам полевым он хвастался конем. Уже, бывало, не пройдет огреха: На рыхлой пашне ткнется, и хлыстом Не перегонишь - и пошла потеха: "Чей это клин?" Приводят на расправу Виновного и угостят на славу. 5 А всё ты мил мне, старый, ветхий дом, С твоею кровлей, странной, кособокой. Так иногда над полусгнившим пнем Припоминал я осенью глубокой Весенний вечер, прожитой вдвоем Под грустный вопль кукушки одинокой, Припоминал несбыточные грезы - И на глазах навертывались слезы. 6 Почти три года с той поры прошло, Как Русов наш женился на Наташе. Не знаю, что с ума ее свело В восьмнадцать лет. Тут дело уж не наше. Ее невольно к Русову влекло; Для ней он был умнее всех и краше. Ей Ваня дорог с головы до пяток,- А Ване скоро на шестой десяток. 7 Как Русов горд и свеж! Считать лета - Ребячество смешное, даже детство. В мужчине воля - лучшая черта, У избранных семейное наследство. "Да, Русовы - счастливая чета"- Так в первый год решило всё соседство. Стал изредка он дома как-то скучен,- Но сплин с семейным бытом неразлучен. 8 Тот понял жизнь с превратной стороны И собственное горе приумножит, Кто требует всей жизни от жены, А сам ничем пожертвовать не может. Мы, без любви, любовью стеснены; Чужой порыв холодного тревожит. Всё станет жертвой: слышать друга, видеть,- И сердце начинает ненавидеть. 9 Наташа смутным чувством поняла, Что мужнин глаз судья ей беспристрастный. У старика отца она была В дому хозяйкой полной, самовластной. Как май тиха, как птичка весела, Она отца душой любила страстной. Больной старик не мог быть равнодушен И, как дитя, во всём ей был послушен. 10 В одном лишь с ней он мнений разных был И утверждал, что Русов ей не пара. Как он сердился, как ее молил Не выходить за бойкого гусара! Ей он, конечно, этот шаг простил...

3. Ранние годы моей жизни

Входимость: 1. Размер: 138кб.

Часть текста: подбрасывает меня под потолок, и мне было более страшно, чем приятно. Самые черты лица этого человека твердо врезались мне в память, так что я узнал его двадцать лет спустя, хотя в течение всего этого времени не видал даже его портрета. Этот человек был родной брат матери моей, сын Дармштадтского обер-кригскомиссара Карла Беккера, носивший в России имя Эрнста Карловича, точно так же, как мать моя, до присоединения к православной церкви, носила название Шарлотты Карловны {1}. Но как восприемником ее был родной брат отца моего Петр Неофитович, то мать в православии называлась Елизаветой Петровной. Такое светлое пятно на непроницаемом мраке памяти моей в данное время почти невероятно, так как мне не могло быть более 1 1/2 года от роду. Конечно, я ничего не помню, каким образом дядя Эрнст прибыл к нам в Новоселки и снова уехал в Дармштадт. Точно так же, как память моя до самых слабых сумерков своих находит лики моих родителей и моего крестного отца, дяди Петра Неофитовича, - я не помню времени, когда бы при мне не было крещеной немки Елизаветы Николаевны. Равным образом не помню нашего переезда во Мценск, в наемный дом с мезонином, по случаю службы отца в должности уездного предводителя дворянства. В этот период ребяческая память сохранила несколько совершенно ясных пятен. Так я помню прелестную девочку, сестру Анюту, годом моложе меня, и худощавого, болезненного мальчика, брата Васю, моложе меня на два года. Сестренку свою я любил с какою-то необузданностью, и когда набрасывался целовать ее пухленькие ручки и ножки, как бы перевязанные шелковинками, кончалось тем, что жестоко кусал девочку, и та поднимала раздирающий...

4. Ранние годы моей жизни. Часть 3

Входимость: 2. Размер: 120кб.

Часть текста: знаю, в какой степени удовлетворительно исполнил я свою задачу; полагаю даже, что почтенный Михаил Петрович и не проверял моего перевода по оригиналу, но на другой день я вполне устроился в отдельном левом флигеле его дома. Помещение мое состояло из передней и комнаты, выходящей задним окном на Девичье поле, Товарищем моим по комнате оказалcя некто Чистяков, выдержавший осенью экзамен в университет, но не допущенный в число студентов на том основании, что одноклассники его по гимназии, из которой он вышел, еще не окончили курса. Таким образом, жалуясь на судьбу, Чистяков снова принялся за Цицерона, "Энеиду" и исторические тетрадки Ивана Дмитр. Беляева, которого погодинские школьники прозывали "хромбесом" (он был хром), в отличие от латинского учителя Беляева, который прозывался "черненьким". Когда последний в виде экзамена развернул Передо мною наудачу "Энеиду", и я, не читая по-латыни, стал переводить ее по-русски, он закрыл книгу и поклонившись сказал: "Я не могу вам давать латинских уроков". И действительно, с той поры до поступления в университет я не брал латинской книги в руки. Равным образом для меня было совершенно бесполезно присутствовать на уроках математики, даваемых некоим магистром Хилковым школьникам, проживавшим в самом доме Погодина и состоявшим в ведении надзирателя немца Рудольфа Ивановича, обанкрутившегося золотых дел мастера. Рудольф Иванович к нам с Чистяковым вхож не был; но и у своих шаловливых и задорных учеников не пользовался особым вниманием и почетом. Обедать и ужинать мы ходили в дом за общий стол с десятком...

5. Мои воспоминания

Входимость: 2. Размер: 223кб.

Часть текста: А где ни оглянись, повсюду интересна. "Фауст" Находясь, можно сказать, в природной вражде с хронологией, я буду выставлять годы событий только для соблюдения известной последовательности, нимало не отвечая за точность указаний, в которых руководствуюсь более соображением, чем памятью. Так, например, я знаю, что ранее 1840 г., т. е. до издания "Лирического Пантеона", я не мог быть своим человеком у московского профессора словесности С. П. Шевырева. Во время одной из наших с ним бесед в его гостиной слуга доложил о приезде посетителя, на имя которого я не обратил внимания. В комнату вошел высокого роста молодой человек, темно-русый, в модной тогда "листовской" прическе и в черном, до верху застегнутом, сюртуке. Так как появление его нисколько меня не интересовало, то в памяти моей не удержалось ни одного слова из их непродолжительной беседы; помню только, что молодой человек о чем-то просил профессора, и самое воспоминание об этой встрече, вероятно, совершенно изгладилось бы у меня из памяти, если бы по его уходе Степан Петрович не сказал: "какой странный этот Тургенев: на днях он явился с своей поэмой "Параша", а сегодня хлопочет о получении кафедры философии при Московском...